НАЧАЛО ЦИТАТЫ__________________________
(Елена Кабанова "Как извлечь пользу из неудач")
Тщеславие – гордость других людей
В принципе, все тщеславны. Но и осуждают тщеславие тоже все. Видела, как дети, называя кого‑нибудь «гордым», при этом сердито выпячивают губу и вообще демонстрируют неодобрение? Из той же серии – риторические вопросы вроде «Что, самая умная, да?» Их инстинктивно пугает намерение – или видимость намерения – одного из приятелей стать на ступеньку выше. Ведь в детстве такие амбиции осуществляются приблизительно одним и тем же способом – через унижение окружающих. Биологический механизм подъема по иерархической лестнице – агрессия. В чистом виде ею пользуется одна малышня. Уже в переходном возрасте этот прием совершенствуется и обрастает все новыми и новыми «личными находками».
С годами тщеславие и агрессия уходят, а их место заступают амбиции – двигатель мирового и индивидуального прогресса. Чтобы осуществить их, надо разобраться в том, чего тебе больше всего в жизни хочется. Если человек не безнадежен, он сумеет распознать свое . Ведь альтернатив хватает. Из того, чему человек отдаст предпочтение, рождается личность со своими интересами, пристрастиями, потребностями, талантами. Как говорил Фредриксон, герой уже упоминавшейся сказки Туве Янссон «Мемуары Муми‑папы»: «А может, его интересует все на свете? Спокойно и в меру? Нас всех интересует только одно. Ты хочешь кем‑то стать. Я хочу что‑то создавать. Мой племянник хочет что‑то иметь».
Добавим к рассуждениям изобретательного и немногословного Фредриксона: есть и такие, кто хочет кем‑то казаться. И для этого использует один и тот же приемчик – довольно шулерский, надо признать: не самому подняться на следующую ступеньку, а опустить тех, кто вокруг, на ступеньку ниже себя. Цель оправдывает средства! Притом, что в наш «виртуализированный» век форма зачастую важнее содержания. Или отсутствия содержания как такового. Пустышка, умело подкрашенная, сойдет за драгоценный сосуд с еще более драгоценным наполнением. Сама понимаешь: это чрезвычайно удобная методика для тех, кому никогда не удавалось обзавестись личностным «содержанием» или хотя бы просто оценить по заслугам деятельность другой индивидуальности. То есть для дураков.
Вот почему дураки вообще неспособны испытывать уважение и интерес к достижениям, изобретениям, идеям, созданным недавно. Им необходима апробация – вот после того, как на боку у новинки появится ярлычок «классная штукенция», дураки охотно заделаются ценителями и любителями этой вещицы. Хотя им лично она может быть не нужна и непонятна. Но все же полюбили это ? А я чем хуже? Дурак – животное еще более общественное, чем хомо сапиенс как биологическая единица. Потому что он не совсем сапиенс – или совсем не сапиенс. У дурака нет и быть не может своего мнения. Он руководствуется инстинктами, наследственным поведением, импринтингом, массовым психозом и старыми добрыми (непонятно только, к кому именно добрыми) традициями.
Вот почему ему невыносимо сложно даже обсуждать чьи‑то достижения. Дурак избегает подобных испытаний, используя одну и ту же уловку – переходя на личности. Гораздо проще долго‑долго выяснять у человека подробности его биографии (желательно интимные), доведя собеседника до белого каления, а на прощание задать надоевший до тошноты вопрос о творческих планах. Мыслить стереотипами и подменять личность готовым имиджем гораздо проще, чем самому постигать и достигать. Приблизительно настолько же проще носить готовое платье, чем самому создавать эксклюзивные модели одежды. Подумай: много ли модельеров среди твоих знакомых?
Вот и с мозгами то же, что и с гардеробом: мало кто готов придумать и пошить себе все необходимое – от любимой фланелевой пижамы до меховых вечерних штанов на предмет участия в вечеринке где‑нибудь в Давосе. Большинство предпочитает не заморачиваться и не рисковать: слишком велики затраты, а гарантия успеха – мизерная. Вот потому‑то «мыслительный эксклюзив» у дураков, вопреки предубеждению, зависти не вызывает – иначе бы те постоянно пытались присвоить или подделать оригинальную, нестандартную идею. Но глупцы стараются «примазаться» лишь к тому, что уже получило признание. К непризнанным гениям в «незаконные соавторы» набиваются отнюдь не дураки, а хитрые, хоть и беспринципные типы.
Почему же дураки так честолюбивы? На креатив они неспособны, к кому примазаться – не знают. И отчего им неймется? Да оттого, что они – экспериментальный материал цивилизации. На них, как на лабораторных мышах, род человеческий пробует свои примочки и прибамбасы. Можно даже счесть, что они жертвуют собой во имя прогресса. Упирая на героическую роль, и расхваливая вовсю любое изобретение как панацею от всех напастей, дурака на многое можно сподвигнуть. Если выживаемость глупцов при испытании очередного ноу‑хау составит семьдесят процентов и выше, то, значит, можно запускать фишку в массовое производство и употребление. Вот оттого дурак и испытывает перед неудачами мистический ужас: ведь он спинным мозгом чувствует свою жертвенность и обреченность. Для инфантильного склада ума неудача – понятие кармическое, непостижимое и не поддающееся коррекции или анализу. Как, впрочем, и удача. Повезло так повезло, а нет – значит, не судьба. И нечего зря рыпаться. Американский журналист Эрл Уилсон иронизировал: «Успех – дело чистого случая. Это вам скажет любой неудачник». Сразу видишь закономерность – надейся на судьбу, и будешь ею – судьбой – бит нещадно. Потому что даже кармическим силам не нравится, когда их не столько благодарят, сколько нагружают поручениями. Инь, янь, Кришна и Вишну – все предпочитают, чтобы их любили бескорыстно.
А если говорить серьезно, то вот одна совершенно отчетливая взаимосвязь между разумом и успехом: зрелый ум отличается от инфантильного именно тем, что видит определенные закономерности того, «откуда уши растут» и не боится неудач, считая их нормальным опытом. Умный извлекает из неудач полезную информацию, а дурак – необучаем. Ужасно больно бывает учиться на своих ошибках, но еще больнее – на них не учиться. Умному такие «бесплатные мытарства» довольно быстро надоедают. Вот потому‑то он и не годится в «белые мышки прогресса». Для подобных опытов подходят исключительно дураки, хотя среди людей умных и существуют авантюристы, всегда готовые испытать новые ощущения. Откуда такая избирательность? Да просто на «дурацком» материале эксперимент чище: ведь авантюристы в любые технологии внесут изменения сообразно собственным потребностям, а дураки до конца будут играть по предписанным правилам.
Глупец ни на предвидение, ни на адаптацию инструкций неспособен, его удел – раздражение и страх перед новациями и поклонение традициям. Дурак в таком случае старается прибегнуть к своему «арсеналу» – к тому самому, которым глупцы надежно вооружены против любого интеллектуального «самострока» – к испытанным, хотя и несколько обветшавшим стереотипам, убойной демагогии и презрительной мине. Пробить эту оборону не под силу никому. А дураку несложно победить умного: довольно вызвать того на прямое, скандальное столкновение. Эмоциональный взрыв – его стихия. Всего‑то и надо: действовать по заранее отработанной схеме.
Примерно так и ведут себя дураки: вместо живого общения – домашние заготовки, вместо отношений – манипуляция, вместо индивидуальности – имидж, вместо действительности – раскрашенная заставка. Эта «особенная дурацкая методика»… нравится людям больше всего. Причем самым разным людям – и глупым, и неглупым. И их можно понять! Благодаря этой методике можно не бояться мироздания. Благодаря ей реальность не выглядит столь сложной, запутанной, непонятной, многоплановой, непредсказуемой… Для многих людей «процесс упрощения действительности» крайне важен. В их случае это вопрос жизни и смерти. Представляешь, сколько физической и психической энергии у них уходит на страх и ужас? Будто у пуганой вороны, которая куста боится. Впрочем, не стоит иронизировать. Целый психологический тип – Пятачок – постоянно живет с высокой мотивацией тревоги. И чем она выше, тем, конечно, выше и потребность в успокоении, в расслаблении, в чувстве безопасности.
А кто боится жизни (или себя) – тот вообще чрезвычайно удобный объект для манипуляции. Это на руку дуракам, лелеющим свой имидж всезнаек. В результате манипулирования настроением окружающих отдельные личности и даже целые социальные группы ни с того, ни с сего становятся «нон грата». Или вообще приобретают статус пионера, который, как подметил Михаил Задорнов, в ответе за все! Для новоиспеченных «пионеров» это ужасно, да и для публики – ужасно… удобно. Если считать кого‑то исчадием ада, на коем лежит вина за все грехи и все напасти – мир становится проще, горизонт – чище, небо – яснее. Вот враг народа и природы, а вот мы – его жертвы, а вот они – наши защитники. Да здравствуют наши Ланселоты, ура! С первого взгляда все становится понятным – и уже не надо ничего анализировать, обдумывать, оценивать. Просто вручим свои судьбы в надежные руки наших покровителей и заступников.
Очень уж наш человек пуглив и доверчив одновременно. Это неудивительно, если учесть, как все население этой страны ждет и жаждет чуда, не задумываясь о последствиях любого нарушения законов мироздания (чем, собственно, и являются чудеса) – последствиях, которые могут изрядно «срикошетить» и снести башку вчерашнему счастливчику, везунку, баловню судьбы. Не зря древнегреческое олицетворение судьбы, Фатум, у римлян уже выглядело мрачнее и ассоциировалось с Мойрами – безобразными старухами, одна из которых прядет нить жизни, вторая проводит ее через все мыслимые превратности, а третья – ниточку перерезает. Но человеку свойственно возлагать на богинь судьбы непомерные надежды: лично ко мне они будут добренькие‑добренькие… Особенно если я закрою глаза на их реальный, отменно паршивый характер.
В детстве мы лелеем несбыточную надежду: все, о чем мы грезим, есть на свете – может, в другом измерении, может, на затерянном острове… И эльфы, и динозавры, и Бэтмен с переплавленным и заново восстановленным Терминатором обитают там. А позже, в юности, воображаем такие заветные места, куда, словно в интеллектуальный эдем, достаточно попасть – и сразу получишь по заслугам: тебя станут уважать за твои достижения, с тобой будут считаться, твое благородство и честность, и прочие сокровища твоей души оценят высоко‑высоко. И вообще станут обращаться с тобой, как с равным. Не знаешь, где этот Элизиум находится? М‑да. Сколь ни грустно это признавать, но приходится: в любой сфере основной контингент составляют не творцы, не интеллектуалы, не ученые умы, а дураки и бюрократы. Первые могут искренне верить в слоганы и лозунги – причем в диаметрально противоположные по смыслу. А вторым, в принципе, по барабану, под каким знаменем працювать.
Нет такой области, в которой не встречалось бы глупцов и чинуш. Дураки, паразитирующие на доверчивых и пугливых, сама понимаешь, водятся везде – в любой эпохе, в любой стране, в любом обществе. И надо признать: они не виноваты в своей распространенности и многочисленности. Умным быть трудно. Мало того, что приходится формировать независимое мышление, анализировать обстановку, отстаивать собственное мнение, терпеть давление среды – к тому же нельзя надолго застревать в полосе неудач, иначе послужишь плохим примером для всех, кто пытается жить своим умом. А значит, сыграешь на руку дуракам. Огромная ответственность.
Притом, что неудач не избежать. Человек способный и грамотный, как ни старайся «пробить» свое творение, не обойдется без раскрутки. Но профессионализм успеха не гарантирует: сначала надо бы оповестить общественность. И умнику не избежать контакта (а вернее, конфликта) именно с теми, кто всегда ему мешает – с дураками и бюрократами. Пусть даже он будет драться, словно лев, за свое создание, не факт, что победит. Впрочем, даже при благополучном стечении обстоятельств творческую натуру подстерегает самое серьезное испытание – испытание известностью. И дело не в звездной болезни и не в медных трубах. Просто в момент, когда начинают поступать отклики, автор новинки убеждается в том, что его постиг сокрушительный провал. Хотя со стороны все может выглядеть прекрасно: письма, звонки, электронная почта перегружена сообщениями…
А вскрыв корреспонденцию, новоиспеченная знаменитость сама убедится: содержание оной свидетельствует вовсе не об успехе начального замысла. Все, что творец и создатель хотел донести до сознания аудитории, прошло мимо этого самого сознания. Большая часть писем будет напоминать хныканье любителя наук Василия Семи‑Булатова: смесь самоуничижения и хвастовства с чудовищными по безграмотности «открытиями», за которые корреспондент «по‑свойски» попросит замолвить словечко в Академии наук. Остальные письма окажутся полны «порицаний» по типу «Какие коряки, когда вокруг такая радиация?», а также жалобами на финансовые или интимные проблемы – «У вас, больших людей, конечно, есть дела и поважнее, но у нас, в древнем городе Пропойске, такая жизнь тяжелая…»
Отклик может быть таким, что хочется все бросить, со всем завязать и крепко‑накрепко замкнуться в себе – на семь замков и семь запоров! Нам довелось беседовать с преподавателями, которые, на свое несчастье, постоянно ощущали на себе… любовь студенток. «И отлично!» – скажешь ты, – «Наверняка преподавателю это приятно: его слушают, затаив дыхание, ему пишут самые умные курсовые, его семинары и лекции никто не прогуливает…» Так‑то оно так, но это грустная история, несмотря на некоторые с первого взгляда положительные стороны «личного компонента» в отношении учениц к учителю. Дело в том, что преподаватели из года в год пытаются вдолбить свой предмет в головы полусотни девиц, а у тех на грудях кохты лопаются, и в глазах томление эдакое. В общем, вся любовь. Какие уж тут познания, какое уж тут усвоение. И у бедных учителей прямо руки опускаются, хотя в начале бедолагам, загремевшим в «душки‑обаяшки», даже нравились подобные томные взоры и кокетливо надутые губки. Конфликт звезды и фанатов: звезда мечтает о том, чтобы оценили ее творчество, а фанатам хочется вызнать побольше про своего кумира – причем вызнать те подробности, которые не только кумиры, но и обычные люди предпочитают не то, чтобы скрыть… скорее оставить для личного пользования.
Тут главное – не разочароваться в собственном творении, в себе самом и в во всем человечестве. Придется смириться и продолжать «разумную деятельность», забыв о всенародном признании. Ну, скажем, отложив их на далекое потом. Потому что «широта» признания зависит не от качества изобретения, а от уровня совпадения массовых стереотипов и идей, заложенных в новинке. Если таковых не имеется вовсе или очень мало, творческая находка вынуждена некоторое время «созревать», словно вино в погребе. И незачем возлагать чрезмерные надежды на раскрутку. Она не всесильна – это механизм, который работает исключительно в «градусе банальности». Так что он просто не в силах освоить и передать в массы нечто действительно неординарное. Наверное, оттого‑то многие «молодые‑горячие» западают на форму, забывая о содержании – ею гораздо легче заинтересовать общественность. Ведь необычная форма возбуждает любопытство, а оно встречается гораздо чаще ума. В общем, вместо того, чтобы серьезно поработать мозгами, начинающие «деятели того‑сего» стараются войти в транс и осчастливить всех новым психеделическим и трансцендентальным «озарением». Среди твоих знакомых не встречалось подобных «интуитивных гениев»?
(Елена Кабанова "Как извлечь пользу из неудач")
КОНЕЦ ЦИТАТЫ___________________________
No comments:
Post a Comment